С момента гибели пассажиров и членов экипажа украинского авиалайнера в Иране прошло 10 месяцев. За это время иранская сторона, которая проводит расследование, отчиталась о том, что задержано 6 подозреваемых, но кто эти люди и какую они сыграли роль в произошедшем, озвучено не было, сообщает издание «Цензор.НЕТ».

Ответ на этот вопрос попытались получить представители Украины во время второго раунда переговоров. О том, как проходит расследование в Иране и что выяснили украинские правоохранители в ходе следствия, которое ведется в Украине, в интервью рассказал заместитель Генерального прокурора Украины Гюндуз Мамедов.

● — Во время второго раунда переговоров в Иране вы встречались с прокурором Военной прокуратуры Тегерана. Какие данные о результатах расследования, проводимого иранскими правоохранителями, были предоставлены?

— Это была не первая наша встреча. После многочасовых и, как вы помните, достаточно сложных переговоров в конце июля в Киеве во время первого раунда встреч мы предложили более детальный диалог с военным прокурором именно по уголовной части расследования авиакатастрофы. Нам важно было отделить позиции иранской стороны по уголовной части расследования от технического, так как это два разных блока следствия. И международное право четко предусматривает и обязывает проводить их отдельно, в то время как Иран неоднократно на наши конкретные вопросы не предоставлял ответов, ссылаясь на незавершенность технического расследования. Кстати говоря, с января Офис Генерального прокурора направил компетентным органам Исламской Республики Иран 5 запросов о международной правовой помощи. И ни на один мы не получили конкретных и полных ответов. Реакция, конечно, была, но я бы, скорее, назвал ее формальной.

Поэтому такой, скажем, тематический или профильный, диалог был просто необходим, чтобы получить ответы на вопросы, глядя друг другу в глаза. Или хотя бы услышать аргументацию иранской стороны. Как вы знаете, изначально мы предлагали создать совместную следственную группу по расследованию катастрофы Боинга по аналогии с MH17. У нас колоссальный и результативный опыт работы в этом направлении. И мы напомнили об этом нашим коллегам, как и о способности украинских правоохранительных органов проводить расследование в условиях отсутствия доступа к территориям. Ведь наша предварительная квалификация достаточно жесткая. Согласно Монреальской Конвенции, ратифицированной Украиной и Ираном, это незаконный и умышленный акт насилия. В соответствии с Уголовным кодексом Украины – тяжкое и особо тяжкое преступление против наших граждан и интересов Украины.

И она влечет привлечение к уголовной ответственности, в том числе и иностранцев. Несмотря на доводы Ирана, Украина имеет полную юрисдикцию расследовать это преступление для установления истины и восстановления прав жертв — родственников 176 погибших пассажиров и членов экипажа.

Но внятного ответа по созданию совместной следственной группы мы не получили. Хорошо, принимаем этот факт, но давайте договариваться о другой форме сотрудничества. Меня, как прокурора в уголовном производстве, устраивает любой формат коммуникации, который активизирует ситуацию с расследованием.

Но, отмечу, что такая прямая коммуникация на переговорах, которую мы заложили во время первого раунда, была нужна и она чрезвычайно важна. Уверен, это позволило нам уже в Иране более откровенно общаться друг с другом и настаивать на выполнении обязательств, обещаний, данных в Киеве.

В Тегеране нам удалось ознакомиться с результатами следственного эксперимента. По договоренности с иранской стороной озвучивать их не могу. Но по итогу скажу, что теперь вопросов еще больше, чем ответов.

● — На какой стадии это расследование?

— На стадии досудебного следствия. Все, что происходит в их уголовном деле, мы узнаем либо из открытых источников, либо со слов иранской стороны. Например, из иранских медиа нам стало известно о задержании 6 подозреваемых в результате расследования военной прокуратуры Ирана. Опять же таки в прессе был опубликован и месседж о том, что они практически завершили уголовное расследование. Я уже ничему не удивляюсь, ведь иранская сторона заявила об отсутствии умысла уже на третий день после катастрофы. То есть на тот момент, когда не были даже назначены экспертизы, не проведены следственные эксперименты, не опрошены все лица.

И в наш визит в Тегеран мы в очередной раз услышали рассказ о том, что 6 лицам предъявлено обвинение и некоторые из них пребывают под стражей.

● — Кто те шесть человек, которых называют в числе виновников? В чем конкретно их обвиняют?

— Иранская сторона тщательно замалчивает эту информацию. Еще в январе мы просили предоставить копии процессуальных документов для подтверждения вины. Ответа нет до сих пор. Целенаправленно умалчиваются данные о подозреваемых, их анкетные данные, полномочия и обязанности, мера причастности и уровень ответственности каждого.

А я напомню, что международное право обязывает каждое государство предоставлять наиболее полную информацию друг другу в рамках уголовного производства.

Согласно официальному ответу, иранская сторона расследует факт неумышленного убийства. Но без установления всех обстоятельств мы не можем оценить объективность следствия. И я вынужден констатировать, что в большей степени мы движемся отдельно. Тегеран категорически не приемлет нашу квалификацию, они неоднократно говорили, что это очень жесткое обвинение. Как не единожды лично я объяснял, что без ответов на наши вопросы для установления всех деталей происшествия, мы не имеем права по закону исключать возможный характер совершения умышленного преступления в данном случае. Для другой квалификации нужны веские основания и факты.

● — Украинские следователи так и не смогли их допросить?

— Очевидно, что нет. Военная прокуратура Ирана ссылается на государственную тайну. Но я считаю, что факт лишения жизни путем применения военной техники 176 невинных лиц, среди которых кроме иранцев также граждане Украины, Канады, Европейского Союза, Афганистана не может быть государственной военной тайной.

Но есть и определенный прогресс. Во всяком случае, мне хочется в это верить. На переговорах в Тегеране мы договорились, что иранская сторона предоставит все ответы на наши запросы. Согласно договоренностям, мы уже должны были получить эту информацию. Рассчитываю на то, что эти документы уже готовы и пока их отсутствие, это лишь бюрократические моменты.

Кроме того, мы узнали, что расследование ведется в контексте статей 291 и 616 Уголовного кодекса ИРИ, где предусмотрены особенности наказания за неумышленное убийство или убийство по неосторожности. Чтобы вы понимали, максимальная санкция предполагает до 3 лет лишения свободы и выплату денежной компенсации семьям погибших. Вы можете представить себе, что максимальное наказание за убийство 176 гражданских лиц с применением военной техники, полное разрушения пассажирского самолета и причинение, таким образом, миллионных убытков авиакомпании и иностранному государству, составляет всего 3 года тюрьмы?

Нам неоднократно иранские коллеги говорили о строгости и справедливости наказания. Вот это она? Возникает параллельно еще один вопрос, а понесут ли наказание за преступление должностные лица, которые по своему статусу ответственны за организацию военной службы в государстве и действия своих подчиненных? Пока это риторический вопрос. Я не слышал, чтобы кто-либо из руководства военного сектора обороны понес ответственность после авиакатастрофы.

● — Сколько было проведено экспертиз и что они показали?

— Они упомянули про работу 6 экспертных комиссий. На словах были озвучены определенные выводы из военно-технического отчета иранской стороны и поэтому могу говорить об определенном прогрессе в переговорном процессе. В этом раунде нам стала понятна их версия событий, их представление о случившемся, но для полной картины, повторюсь, нужны детали.

Кроме того, впервые именно от официальных лиц Ирана мы получили подтверждение, что украинский самолет потерпел крушение после того, как в него попали две ракеты малой дальности класса «земля-воздух», выпущенные из зенитного ракетного комплекса «Тор-М1». Этот военно-технический отчет нам пообещали предоставить, прошел уже почти месяц со второго раунда переговоров. Но, к сожалению, документального подтверждения выводов мы так и не получили. Кроме того, в Тегеране нам пообещали до конца октября отправить в Украину и одно из вещественных доказательств – летный IPad экипажа. Он был найден в первые дни после катастрофы украинской поисково-спасательной группой. Это обещание также пока не выполнено.

В начале декабря переговорная группа собирается опять в Киеве и хотелось бы предметно и детально обсуждать результаты следствия, а не в очередной раз слушать обещания о сотрудничестве.

Мы, со своей стороны, еще зимой провели следственный эксперимент по имитации работы системы «ТОР», проанализировали более 75 источников фото и видео в соцсетях и YouTube, загруженных местными жителями, которые стали свидетелями катастрофы. В апреле назначили комплексную криминалистическую экспертизу, которая в рамках нашего следствия даст ответы на многие вопросы, детали причин катастрофы, обстоятельства попадания ракеты.

● — Удалось ли иранской стороне установить хронологию событий?

— Идет 10-й месяц следствия и до сих пор еще не установлена вся череда событий и причинно-следственная связь с действиями конкретных лиц. А это все-таки, согласитесь, имеет влияние на юридическую оценку данного деяния: от технической подготовки самолета к вылету до самого момента сбития его ракетой и падения.

Определенная хронология событий, представленная иранской стороной, изложена в их техническом отчете. Отдельные обстоятельства, к примеру, данные полета ракеты были озвучены во время переговоров. Но я не могу гарантировать точность этих данных, так как у нас нет документальных выводов экспертных комиссий. И не могу говорить об объективности такой информации по той причине, что это только позиция иранской стороны, не наша! Именно поэтому мы инициировали и запросили разрешение на присутствие при проведении следственных и экспертных действий на территории Ирана украинским прокурору, следователю и экспертам для получения полных ответов на вопросы, настаиваем на предоставлении файлов с языковой информацией, считанной с черных ящиков во Франции и записи с аппаратуры документирования боевой машины, с которой осуществлялись выстрелы. Пока на все ответ «нет» параллельно с заявлениями о готовности сотрудничества.

● — Был ли какой-либо запрет на вылет любых гражданских судов из аэропорта Тегерана в момент взлета украинского «Боинга»?

— Следствием это не установлено.

● — Были ли другие гражданские самолеты (цели) в зоне действия ПВО, «прикрывающего» аэропорт Тегерана?

— Были самолеты, которые взлетали до украинского борта. Могу сказать, что в рамках нашего следствия, мы изучали данные с информационного ресурса Flightradar 24. Вылету рейса PS752 «Тегеран-Киев» из аэропорта имени Имама Хомейни предшествовала отправка еще 10 бортов. Более того, мы анализировали информацию о последних нескольких десятках вылетов из этого аэропорта, совершенных самолетами МАУ, и в частности, выполненные рейсы данного воздушного судна за последний месяц до катастрофы. Нет сомнений в техническом состоянии самолета и высокой квалификации членов экипажа, так как этот аэропорт считается одним из сложных для пилотов из-за его расположения в местности с горными массивами. Сюда отправлялся лучший экипаж и борт в парке авиакомпании.

Кроме того, к нашему уголовному производству приобщены документы Государственного космического агентства Украины с информацией о космических аппаратах, которые 8 января могли зафиксировать обстоятельства этой трагедии.

● — Была информация, что якобы самолет МАУ приняли за вражеский объект. Те, кто нажал кнопку, поясняют, с чем именно они спутали пассажирский самолет?

— Спутали с военной целью. В военно-техническом отчете и на переговорах официальные лица Ирана указывали на ошибку оператора при определении цели.

● — Вы верите в то, что наш самолет сбили по ошибке?

— Есть все основания сомневаться в этом. Еще раз акцентирую внимание, для полноты картины нам необходимо документальное подтверждение.

● — Имели ли возможность иранские военные запросить у диспетчеров аэропорта информацию об украинском самолете? Или напрямую связаться с экипажем?

— По их версии, у военных, которые непосредственно обвиняются иранской стороной, по непонятным причинам, был обрыв связи со следующим уровнем по вертикали иерархии подразделения ПВО.

● — Украина проводит собственное расследование. Каковы его результаты?

— Как я уже говорил, мы проводим все возможные следственные действия, в том числе и в рамках международно-правовой помощи. Пока преждевременно озвучивать результаты. Но у нас есть все основания говорить о субъективизме Ирана в расследовании.

● — О каких порядках цифр идет речь, когда мы говорим о компенсациях семьям погибших? Когда Украина будет готова вести разговор о компенсациях? От чего это зависит? Выплатил ли Иран компенсации гражданам Ирана?

— Это не совсем наша компетенция. Основной блок ведет МИД.

Источник: sprotyv.info

Новости портала «Весь Харьков»